Решение ОПЕК оставить квоты на добычу на прежнем уровне стало одной из самых обсуждаемых тем в СМИ.
— «Без изменений», — так лаконично сформулировал итоги проходивших в Вене дебатов министр нефти Кувейта Али Салех аль-Омайр. А дебаты в Организации стран-экспортеров нефти были по-настоящему жаркими. Венесуэла, Эквадор, Нигерия, Ангола, Алжир плюс Ливия, Иран и Ирак настаивали на сокращении добычи нефти — как единственном рецепте борьбы с падением ее стоимости и возвращении цен за столь желанный для этих стран 100-долларовый рубеж.
При этом «активисты сокращения» лично для своих стран всерьез снижать квоты не собирались, ожидая, по всей видимости, что за них это сделает кто-то другой из коллег по ОПЕК. Наиболее показательным в этом отношении была позиция министра нефти Ирана Бижана Намдара Зангене. И перед началом конференции, и уже в ходе дискуссии он заявлял, что снижать квоты совершенно необходимо. Но вот Тегеран делать этого не намерен, поскольку в настоящее время добывает нефти значительно меньше своих возможностей.
Один из ведущих мировых экспертов в вопросах энергоресурсов, ближневосточный «человек-легенда» — исполняющий обязанности руководителя ОПЕК министр нефти Саудовской Аравии Али аль-Наими — для убеждения «активистов сокращения» нужные аргументы найти сумел. Он объяснил им, что основная причина обвала цен заключается в американском «сланцевом буме», а потому от возвращения этих цен за стодолларовый уровень выиграют только нефтедобытчики США. У них рентабельность «сланцевых проектов» возрастет, и, соответственно, увеличатся их объемы поставок на международный рынок «черного золота».
Поэтому ОПЕК приняла решение дожидаться стабилизации рынка. Расчет выглядит так: нынешние низкие цены станут естественным препятствием для развития добычи нефти из нетрадиционных источников, включая нефтеносные пески в Канаде и сланцевую нефть в США, которая рентабельна при цене не ниже 70-80 долларов за баррель. Косвенным подтверждением правильности такого решения можно считать тот факт, что норвежская «Статойл» из-за падения цен уже отложила проект разработки нефтеносных песков в канадской провинции Альберта.
Но, разумеется, причины, по которым ОПЕК приняла решение оставить квоты на добычу без изменений только расчетом на то, что «рынок стабилизируется сам по себе», не исчерпываются. И, прежде чем оценивать данное решение, было бы логичнее задать вопрос: а могло ли оно быть иным?
Речь, разумеется, не о «ценовом сговоре США и Саудовской Аравии с целью навредить России», оставим конспирологово – конспирологам. Речь — о качественных изменениях ситуации вокруг нефти, которые произошли за последние десятилетия. Изменения, которые в нашей стране, к сожалению, толком так и остались непонятыми.
Во-первых, сегодня ОПЕК контролирует добычу примерно 30 процентов всей нефти в мире. Некоторые эксперты, правда, говорят о том, что с учетом «дружественных» этой организации государств контролируется около половины мировой добычи. Но это откровенное преувеличение, поскольку термин «дружественные» применительно к добыче и торговле нефтью абсолютно бессмысленен.
Итак, что произойдет, если организация, контролирующая треть рынка, снизит производство в условиях, когда общая потребность в продукте остается неизменной, а у конкурентов есть возможность наращивания добычи? Только то, что остальные игроки перехватят «освободившиеся» экспортные объемы. Али аль-Наими в Вене, по сути, предложил членам ОПЕК новую стратегию – борьбу не за цены, а за долю мирового рынка.
И это вполне логично, поскольку, во-вторых, мировые цены на нефть определяет отнюдь не ОПЕК.
Да, эта организация могла бы быть — собственно, пару десятилетий назад и была — эффективным регулятором ценообразования. Но только при соблюдении одного условия – когда действует «рынок продавца-производителя». Сегодня этого рынка нет и в помине. И при том, что все, сказанное саудитами нужно как минимум «делить на десять. В словах руководителей королевства и саудовских экспертов о том, что основную часть сверхприбылей присваивают себе «спекулянты» США и других стран Запада, есть значительная доля правды.
За годы, когда рынком нефти управляли так называемые «семь сестер» — пять американских и две европейские компании – сложилась стройная система. С одной стороны, она делает участие в ценообразовании государств-членов ОПЕК весьма незначительным, а с другой – повышает значимость финансовых спекулянтов. Которые, вполне ожидаемо, в абсолютном большинстве своем являются представителями западных банковских и биржевых институтов.
В современном мире рынок нефти мало связан с традиционной схемой «спрос-предложение». Ведь 95 процентов всех сделок в этой сфере – сделки с нефтью виртуальной, существующей в виде, простите за выражение, «нефтяных фьючерсов». Контрактов на еще не добытую нефть. Часть из которых, к тому же, до исполнения попросту не доводится. В итоге главным фактором в цене на нефть сегодня являются не объемы добычи, а объемы денег, которые крутятся вокруг этих «нефтяных фьючерсов». И версия о некоем «заговоре» — откровенно лишняя. Не нужен он здесь, поскольку любой «злодейский заговор» бледнеет перед безудержным стремлением мирового капитала к сверхприбыли.
По разным оценкам, «спекулятивный» компонент в цене на нефть сейчас достигает рекордных 30-50 процентов. Много ли от этого достается членам ОПЕК? Не очень, поскольку еще одной стороной сложившейся нынешней «нефтяной Панамы» является зависимость благосостояния и стабильности от «близости» к США. То есть, от того, насколько активно то или иное государство работает на «дядю Сэма», вкладывается в его банковскую систему и в приобретение американских ценных бумаг.
Собственно, все разговоры о фондах «национального наследия» и «благосостояния будущих поколений» в арабских странах, добывающих нефть, по сути своей – прикрытие инвестиций в финансовую систему Запада. В обмен на право находящейся у власти политической элиты распоряжаться частью прибыли от национальных богатств в своих интересах.
Такая вот изящная и безукоризненная схема откачки любой сверхприбыли на Запад, подкрепленная господством доллара и авианосными ударными группировками военно-морского флота США. Что называется – «Привет от однополярного мира!».
Может ли в такой ситуации ОПЕК регулировать мировые цены? Да ни разу, по большому-то счету. Сегодня рынок нефти – это искусственно взвинченные рыночные показатели. Правила игры на этом рынке определяют финансовые центры на Западе. А потому, стратегия, которую предложил Али аль-Наими остальным членам ОПЕК, стратегия «битвы за сохранения долей рынка» для участников этой организации, сегодня является единственно возможной. Другого выбора у них попросту и не было.
Кувейт и Саудовская Аравия от принятого в Вене решения ожидаемо выигрывают больше остальных. Как, впрочем, и остальные монархии Персидского залива, те же Катар и ОАЭ. По вполне объективным причинам, не требующим объяснения с точки зрения «теории заговора»: у них низкие издержки на добычу, а главное — небольшое население, а их потери можно без особых проблем возместить за счет резервов, созданных в «тучные годы».
Но ведь и остальные государства-члены ОПЕК особо ситуацию не драматизируют. Для обеспечения баланса бюджета тому же Алжиру нужна цена в 113 долларов за баррель, Венесуэла считает справедливой цену в 100 долларов, Анголе необходимо 128, а Ирану – 143 доллара. Однако тот же министр энергетики Алжира Юсеф Юсфи заявил в прошлом месяце, что его страна смотрит на падение нефтяных цен «очень спокойно». Причина проста и действует не только в отношении государств-членов ОПЕК, но и в отношении России. Баланс бюджета обеспечивается в национальных валютах, а не в долларах. Поэтому страна-производитель нефти, решившая пережить период удешевления за счет девальвации своей валюты, вполне способна и компенсировать своим гражданам часть потерь, и, по большей части, сохранить доли мирового рынка.
Об этом, кстати, и говорил Владимир Путин в недавнем интервью корреспондентам ТАСС: «Но вот смотрите: раньше мы продавали товар, который стоил доллар, и получали за него 32 рубля. А теперь за тот же товар ценой в доллар получим 45 рублей. Доходы бюджета увеличились, а не уменьшились». Его слова подтверждают и данные американского агентства «Блумберг». На фоне общей радостной истерии по поводу «российских убытков от решения ОПЕК» в западной прессе мнение аналитиков агентства звучит достаточно объективно: «Экспортные пошлины на нефть в России уменьшились с 54 долларов за баррель в январе до неполных 38 долларов в декабре. Однако в рублевом эквиваленте российское государство ничего не потеряло. Если цена марки «Брент» с начала года снизилась на 25 процентов, то курс рубля упал на 30 процентов. В январе государство получало примерно 1,728 рубля за баррель, что при нынешнем курсе равно 1,775 рубля».
Словом, неприятно, но мало того, что не смертельно, так еще и с очевидной пользой для страны. Ведь аксиомой является то обстоятельство, что само по себе снижение цен на энергоресурсы стимулирует промышленное производство. А его рост потянет за собой дополнительный спрос на энергоресурсы, стабилизацию или подъем цен на них.
В чем же тогда причины откровенной истерии, подобно эпидемии охватившей сразу два противоположных, казалось бы, лагеря. «Профессиональных патриотов», кричащих о «ценовом заговоре против России» — интересно, почему тогда не допустить заговор против Алжира и Анголы, тоже в своем роде значимые в региональных раскладах страны? — и наших «западноориентированных», верещащих о том, что «довел страну Путин, а мы предупреждали…»?
Их, этих причин, не одна. И даже не дюжина. Но главная, на мой взгляд – некомпетентность значительной части нынешней российской политической элиты. И ее страх перед тем, что надо принимать сложные решения, которые, как известно, связаны с лишениями.
Сколько уже говорится о необходимости перехода во взаиморасчетах между нашей страной и ее «незападными» партнерами на национальные валюты? Мера это откровенно не понравится ни Вашингтону, ни Лондону. Возможно давление и точечные санкции в виде ареста счетов и недвижимости российских чиновников на Западе. Оно им надо?
Но это еще, как говорится, половина беды. Для того, чтобы хоть сколько-нибудь достойно отвечать на новые вызовы того же рынка нефти, нужно диверсифицировать экономику, о чем говорится уже десятилетие, но опять же – кто этим всерьез будет заниматься? «Эффективные менеджеры», которые в «тучные годы» сквозь зубы цедили о том, что «государство – лишь ночной сторож при экономике», а в кризисные времена выстраиваются в очередь к этому самому государству: «Дайте денег, мы тут кредитов понабрали для спекуляций, теперь их отдавать надо»? Тот же украинский кризис обнажил крайне неприятное обстоятельство: нынешняя «российская политическая элита» в условиях сколько-нибудь серьезного форс-мажора работать практически не способна. Но выводы из этого так толком и не сделаны.
Страна вполне способна не только пережить снижение цен на нефть, но и извлечь из этого выгоды, одна из которых – изматывание американских производителей сланцевой нефти до такой степени, что они сократят добычу. Более того, страна готова «затянуть пояса», как недавно призывал один из министров. Но только при одном условии: аналогичным образом поступит и «руководящая элита». Что сокращение расходов, в первую очередь, коснется урезания непомерно раздутых зарплат «управленцев», в 10-15 раз превышающих зарплаты тех, кого они призывают к «стойкости, затягиванию поясов и совместному труду». Пока мы все видим обратное.
Но к теме добычи нефти странами ОПЕК это уже отношения не имеет.
Игорь Панкратенко
Источник: stoletie.ru
