На этой неделе с российским президентом произошло несколько примечательных вещей.
Во-первых, он испытал на себе болезненные последствия санкций. В понедельник, 1 декабря, он отказался от реализации 50-миллиардного проекта «Южный поток», который должен был обеспечивать поставки российского природного газа через Черное море в Европу. Он пошел на этот шаг после того, как Европейская комиссия блокировала работу по этому проекту, что стало частью кампании Запада, направленной на экономическою изоляцию России в связи с ее аннексией Крыма и разжиганием войны на востоке Украины. В четверг, 4 декабря, г-н Путин выступил с обращением к Федеральному собранию, в котором он, кипя от гнева, рассказал о последствиях санкций: речь идет о сокращении расходов бюджета на 5% и использовании средств стратегического резервного фонда России для поддержки банков.
Во-вторых, на него обрушилась очередная волна народной любви. В ходе одного из опросов, результаты которого были обнародованы на этой неделе, эксперты выяснили, что 85% россиян одобряют действия г-на Путина, как главы государства. И он воспользовался своей речью, обращенной к парламенту, чтобы еще больше повысить свою популярность, убеждая россиян, что Запад стремится пустить страну по сценарию «распада и расчленения» — со всеми трагическими вытекающими отсюда последствиями для народов России».
И где-то между этими двумя событиями скрывается главная загадка санкций: они могут либо уничтожить г-на Путина в политическом смысле, либо сделать его еще сильнее. Поскольку теперь все мы, как граждане западных демократий, принимаем участие в карательной операции против финансовых ресурсов России, мы должны спросить себя, к чему приведет наша политика.
Недавно я задал этот вопрос Михаилу Касьянову, бывшему премьер-министру России и лидеру антипутинской политической оппозиции. «Чтобы санкции против России сработали, их необходимо тщательно откалибровать», — ответил он. Абсолютная изоляция не принесет нужных результатов. «Если заставить русских людей страдать, это только сыграет Путину на руку. Но если нанести удар по интересам верхушки», — добавил он, то это может стать началом эпохи перемен.
Сегодня санкции стали довольно приятной политической альтернативой войне, поскольку мы живем в эпоху, когда исключение из мировой экономики может нанести смертельный удар по странам и обществам, по силе сравнимый с ударом атомной бомбы.
За последние 30 лет международные экономические санкции были применены более 100 раз. В своем подробном исследовании, получившем название «Переосмысление эффективности экономических санкций» (Economic Sanctions Reconsidered), экономисты Гари Хафбауэр (Gary Hufbauer), Джеффри Шотт (Jeffrey Schott) и Кимберли Энн Эллиот (Kimberly Ann Elliott) сделали вывод о том, что подобные санкции привели к ожидаемым результатам в 34% случаев — и эта цифра увеличивается до 51%, если рассматривать такие ситуации, когда санкции были направлены не на смену режимов, а на изменение их политики (как в случае с Россией сейчас).
Это можно назвать вполне достойным результатом, свидетельствующим о том, что экономическая война может оказаться эффективнее традиционной войны с перестрелками и сбрасыванием бомб. Однако такие цифры также доказывают, что санкции могут привести к негативным последствиям, которые невозможно заранее спрогнозировать.
Те случаи, когда экономические санкции сработали, стали довольно драматичными: именно экономическая изоляция заставила руководство Южной Африки отказаться от политики апартеида в 1989 году. Санкции также сыграли решающую роль в попытках убедить военную хунту Мьянмы начать движение по направлению к формированию гражданского правительства в 2011 году.
Однако примеры неэффективности экономических санкций назвать еще проще. В течение нескольких десятилетий Северная Корея остается жертвой жестких экономических санкций, введенных против нее большинством стран (даже Китаем с 2003 года), но она продолжает укреплять свою систему исправительно-трудовых лагерей и лабораторий по разработке ядерного оружия. Лидер Зимбабве Роберт Мугабе уже много лет является мишенью санкций Запада, однако это не заставило его изменить свои позиции. Масштабные санкции, введенные против лидера Ирака Саддама Хусейна после геноцида курдов и шиитов, лишь усугубили ситуацию, когда он использовал санкции, чтобы морить голодом и наказывать простых иракцев в попытках — отчасти успешных — снискать сочувствие. Американской политике изоляции Кубы пошел уже 55 год, но она так и не привела к смягчению авторитарного режима в этой стране: в действительности клан Кастро успешно пользуется санкциями и своим положением жертвы, чтобы объединить своих граждан и уничтожить имидж США.
Между тем, автор другого анализа, получившего название «Санкции как стратегия высшего порядка» (Sanctions as Grand Strategy), Брендан Тейлор (Brendan Taylor), указывает на парадоксальный характер воздействия санкций: они часто приносят результаты, но не те, на которые рассчитывают вводящие их страны.
Именно это и произошло в случае с Ираном, где санкции оказались чрезвычайно успешными. Как пишет г-н Тейлор (и как я сам наблюдал в Иране), иранцы обвинили президента Махмуда Ахмадинежада (Mahmoud Ahmadinejad) в том, что он навлек на них гнев международного сообщества. Это привело к поражению его фракции на выборах и избранию Хасана Рухани, который пообещал наладить отношения с Западом. Пока санкции против Ирана не достигли своей основной цели — заключения соглашения по ядерной программе — однако их последствия оказались гораздо более масштабными и значимыми.
В этом и заключается главная загадка санкций: когда они срабатывают, пострадавшие граждане считают себя жертвами не самих санкций, а тех подозрительных лидеров, которые их спровоцировали. Правильно истолковать это послание довольно трудно. Те, кто сумеет это сделать, одержат победу в современной экономической войне.
Дуг Сондерс
Источник: inosmi.ru
