Я вот не удивлен тому, что Россия тормознула поставки мясной продукции из Беларуси. Рано или поздно это должно было случиться. «Мы фактически одна страна. Зачем вы это делаете?» — недоумевал Александр Лукашенко на встрече с губернатором Санкт-Петербурга Георгием Полтавченко. Но дело в том, что «фактически» не считается. Особенно в условиях военного времени. Право кормить Россию воспринимается Москвой как привилегия. Она скорее измучается гастритом, чем будет дальше есть мясо из рук, которые здороваются с Киевом.
Экономисты, у которых всегда свой взгляд на проблему, утверждают, что Беларусь наказали за реэкспорт. За то, что она брала польские яблоки и продавала в Кемерово как белорусские. Но что экономисты не учитывают, так это то, что вся Россия устроена по правилам маленьких исключений. Моральный закон, лежащий в основе этой системы, был сформулирован московскими либеральными журналистами еще в середине нулевых: «Пи…ди, но не пи…ди» (в первом случае ударение на последний, во втором — на первый слог). В рамках этого закона Беларусь и дальше могла кормить Москву устрицами белон и норвежским лососем, делая вид, что выращивает и первое, и второе на приусадебных участках.
Но тут возник вопрос чистоты рук кормящего. Его политических взглядов. Его симпатий к врагам. Сомнения подобного рода на федеральном уровне обычно заканчиваются приходом финансовой полиции и делом ЮКОСА. На международном уровне приходится включать границу, таможню, Россельхознадзор и прочая.
Нет, Лукашенко старается. Он недавно сказал, что держит националистов на привязи, и Москве это должно быть приятно. Потому, что Майдан ведь устроили именно националисты. Фашисты, бандеровцы.
Лукашенко высказывает гуманистическую позицию о том, что война это плохо, что заокеанские силы пытаются поссорить братские славянские народы. Но дело в том, что этого мало. Этого хватало в случае с Абхазией и Южной Осетией — хватало с натяжечкой, но глаза на это закрывали. Но сейчас, когда США концентрируют в Восточной Европе бронетехнику, когда по всей Прибалтике идут военные учения с совершенно определенной целью, — подготовиться к отражению военного вторжения, — так вот, в таких условиях этого уже мало.
В этой ситуации от нас требуется сделаться Гришковцом. Искренним, многословным, невменяемым. Глаза должны гореть вместе с сердцем, истекающим ненавистью к «украм». Каждое высказывание должно начинаться с вводного предложения, «я ничего не имею против украинцев, но…» Мы можем лепетать невнятно, но обвинять только Вашингтон уже мало. Нужно сказать про хунту, захватившую власть в Киеве. Про распятых беркутовцев. Про съеденных на Майдане в палатках учителей русского языка. Про изнасилованные памятники Пушкину.
Возьмите стенограмму выступления Охлобыстина в Могилеве и поймите, что мы сейчас должны говорить. Никак иначе. Либо так, либо продавайте мясо в Польшу, где своего мяса завались.
Повторимся, Лукашенко старается. Вот в разговоре с питерским губернатором назвал белорусов «русскими людьми» — русским такое самоунижение обычно до экстаза нравится. Но все ведь понимают, что встреча с губернатором закончится, а дипломатический диалог между Беларусью и Украиной продолжится. Украинских флагов, отнятых на концерте «Океана Эльзы» в Минске, мало для того, чтобы Москва любовно посматривала на Минск и понимала: свой. Свой в доску. Не предаст, к молодой не убежит. Родненький!
Вообще, глядя на то, что происходит в России, глядя на галопирующий рубль, на укрощенные Америкой и ее ближневосточными союзниками цены на нефть, понимаешь, что последние три месяца мы живем неприлично хорошо. Сравните, например, темпы наших девальваций. При этом стабильность белорусского рубля обеспечена в значительной степени российской энергетической рентой, тамошними кредитами и правом поставлять продовольствие взамен попавшим под продуктовые российские санкции странам Запада.
Но заблокированное мясо — как раз знак того, что опять нужно категорически выбирать, с кем мы. На каждой свиной ноге, на каждых копченых ребрышках, приходящих из Беларуси, должна быть символическая георгиевская ленточка. Своего рода прозрачный профиль Гришковца. Мне сложно понять, что будут есть россияне, если не белорусское мясо — ведь сказки про астраханские манго и лангустов, которыми уже начали окревечивать Байкал, так и останутся на Первом канале. Но, повторюсь, это русские. Они скорей будут есть пирог из лебеды, чем свинью, выращенную теми, кто не разделяет их евразийство и якшается с украинскими полицаями.
Выбор кажется очевидным: Европе мы не нужны, а Россия еще платит по счетам. Только позвольте мне рассказать один случай из недавнего прошлого. В 1918г. в Витебск с мандатом уполномоченного по делам искусств прибыл художник Марк Шагал. В короткое время из Москвы и Петербурга вслед за ним в Витебск съехались всесоюзные знаменитости: художник-модернист Мстислав Добужинский, будущий супрематист Эль Лисицкий, наконец, сам его величество Казимир Малевич. Все они приехали в Витебск потому, что тут — даже через год после революции, еще были дрова и сало. Добужинский тем и занимался на посту директора Витебского училища: покупал на рынке сало, шел на почту и отправлял его родственникам в Россию (за что был уволен Шагалом). Но дело в том, что очень скоро, буквально через год, ситуация уравнялась. Оказалось, что как бы ни далек был Витебск от Поволжья и холодной Москвы, когда у управленцев головы растут из того места, из которого у растяп растут руки, разруха придет и в Витебск. И уже в 1919г. Шагал писал из Витебска, что у него нет свечей, чтобы осветить свою комнату, нет дров, чтобы ее отопить.
Соответственно, достаточно быстро — в течение года-двух, закончится и белорусское относительное благополучие. Оно развеется, растратится на фоне стагнации в целом по Союзу (теперь — экономическому).
Поэтому стратегический выбор кажется вовсе не таким очевидным: Россия больше не будет богатой в ближайшей исторической перспективе. А Западу мы не нужны. Я бы сохранял суверенитет до последнего…
Виктор Мартинович
Источник: belgazeta.by
