Считается, что «Россия — это страна с непредсказуемым прошлым». Кремль рассматривает историю в качестве инструмента идеологического влияния, и в данном контексте ситуация напоминает антиутопию Дж. Оруэлла «1984», в которой знания о прошлом меняются в зависимости от политической конъюнктуры. В российской политической реальности легко заметить схожие тенденции.
Интерес к истории не свойственен исключительно Кремлю. В каждом государстве она играет важную роль в процессе формирования не только мировоззрения, но и основы современной государственности. Споры по поводу исторической правды не российское изобретение — можно вспомнить, например, попытки «разделить» историю Великого Княжества Литовского на литовскую, польскую и белорусскую. Но специфика российского взгляда на историю немного иная.
Современная Россия сталкивается с проблемой адаптации своего прошлого к новым реалиям. Двадцатый век нарушил связь страны с реальностью. В него Россию вступила как традиционно имперское государство. Результатом переворота в октябре 1917 г. стало создание новой — советской –империи. Она формировалась на основе отрицания прошлого как негативного этапа развития страны. Однако такой подход не мог стать надежным фундаментом новой идеологии. Поэтому советская история было скорректирована с приданием особой значимости таким историческим личностям как Александр Невский, Иван Грозный, Петр I и т.п.
После распада СССР Россия столкнулась со схожими проблемами, поскольку страна вновь перешла в новое состояние. Двадцать лет назад казалось, что Российская Федерация вступит на путь либеральной демократии, но и тогда вопрос примирения со своей историей никуда не делся, наоборот — только обострился. Новая Россия в некотором смысле стала государством без истории, поскольку Советский Союз с его ужасами (массовыми репрессиями, идеологическим диктатом и т.п.) остался в прошлом. Но одновременна была утрачена связь с досоветской Российской империей, хотя память о ней и пытались возродить (прежде всего, путем возвышения роли Православной Церкви в общественной и политической жизни страны).
Стоит отметить, что другие постсоветские государства лучше справились с вызовом возрождения исторической идентичности. Литва, Латвия и Эстония утвердили ее на основе межвоенного времени с оценкой советского периода как оккупационного. Оставшиеся республики, не обладая таким твердым историческим фундаментом, начали создавать новый нарратив или, как Туркмения — историческую мифологию. Задача России в данном контексте была самой сложной, и она никак не могла объединить в единое целое исторические периоды с различными доминирующими нарративами.
Исторические метания России осложнило и то, что в она не прошла сквозь фильтр десоветизации (посредством люстрации и т.п.). Хотя сначала вроде бы было признано, что в истории Советского Союза множество постыдных моментов («красный террор», сталинские репрессии, безапелляционное вмешательство в дела других государств: война с Финляндией, аннексия стран Балтии, ввод войск в Будапешт в 1956 г. и в Прагу в 1968 г., вторжение в Афганистан и т.д.), от них так и не отмежевались.
Конечно, можно критиковать несовершенство российской демократии двадцатилетней давности, но стоит признать и достижения того времени, связанные прежде всего со свободой слова и свободой мысли. Тогда отсутствие единого исторического нарратива способствовало наличию широкой дискуссии в данной области, диалогу и взаимодействию различных подходов. Но с приходом к власти Путина на историю в России вновь стлали смотреть как на важнейшую идеологическую опору. Когда четырнадцать лет назад страна повернула в сторону авторитарной модели, в ней стала формироваться и соответствующая идеология, которая требует четкой и прямолинейной истории без «опасных» интерпретаций.
Примечательно, что именно путинскому режиму удалось «примирить» различные этапы российской истории, и не случайно Россия сегодня живет с «усовершенствованным» гербом Российской империи и ее трехцветным флагом, а также с мелодией советского гимна.
По сути Россия остановилась на новом имперском нарративе. В. Путин иего команда позаботились о том, чтобы советская парадигма бала гармонично согласована со старым имперским нарративом. Российская идеология сегодня базируется на адаптированной советской исторической основе: неудобные моменты прошлого «затушевываютя» (советские репрессии оцениваются как »плата» за индустриализацию, Сталин из кровавого диктатора превращается в «эффективного менеджера» и т.п.), а идеологическим базисом становятся достижения советского периода — ядерный арсенал, первый полет человека в космос и т.д. Особое место в этой парадигме занимает победа в Великой Отечественной войне, а День Победы является самым важным политическим и идеологическим праздником. И не случайно в России возрождается слепо используемый нарратив «борьбы с фашизмом» (не стихают обвинения в «фашизме» в адрес стран Балтии, Украины и т.д.).
Однако идеологический фундамент, который зиждется на нескольких искусственно «примеренных» исторических нарративах, сталкивается с угрозой со стороны любого исторического факта, противоречащего данной идеологической конструкции. Поэтому Москве с целью защиты идеологических основ приходится контролировать историю и формировать идеологически «правильный» исторический нарратив.
Виктор Денисенко
Источник: inosmi.ru
